Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ] - Павел Смолин

Нет водопровода, туалета и электричества.

— Мне все равно! — горячо заверил ее Джон.

— Эх, любовь, — умилился я.

— Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним… — тихонько пропела Вилочка.

— И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю! — подхватил я.

— Хей-хей! — бодро вклинился вернувшийся мистер Уилсон. — Прошу меня простить, — он снял с вешалки пальто и начал одеваться. — Вынужден отбыть в Москву ближайшим рейсом. Вручаю мистера Леннона вашим заботливым рукам. До свидания.

— До свидания, мистер Уилсон, — поднявшись на ноги, я пожал протянутую руку. — Было весело.

— Было, — подтвердил он, пожимая руки остальным. — Мистер Леннон, желаю вам не замерзнуть до смерти в тундре.

— А? — вынырнув из карих глаз Амааны, Джон удивленно посмотрел на руку посла. — А, да! — пожал. — Всего доброго, мистер Уилсон. Надеюсь, мы больше не увидимся.

— Я тоже на это надеюсь, — не остался в долгу посол. — Мисс Заякина, моё почтение.

И мистер Уилсон нас покинул. Немного жаль — чисто по-человечески он мне нравится, хоть и вражина. Спустя еще пяток минут разговоров — Амаана успешно «уговорилась» взять Джона с собой — мы допили кофе, и я поднялся на ноги:

— Идем на телеконцерт.

Звездочка поехала с нами в РАФике, и по пути Леннон по ее настоянию записал список необходимого в поездке барахла, включая подарки — никакой «огненной воды», отец Амааны решительный ее противник. Пропустив Джона с девушкой вперед, в студию, я подкатил к Виталине:

— Он же «психонавт», значит срочно нужно организовывать аутентичного шамана, способного напоить Леннона отваром наших родных мухоморов и очень аккуратно «обработать» в нужную нам сторону.

Вилочка иронично на меня посмотрела с видом «а то без тебя никто не догадался».

— Ну и хорошо, — не обиделся я, и мы вошли в фойе, где усилились Олей.

Сдав куртки следом за Амааной и Ленноном и проводив взглядом отправившегося звонить куда следует дядю Семена, мы прошли в уже набитый массовкой зрительный зал, где за автографы Джона и звездочки купили возможность смотреть шоу из первого ряда. Я дал отмашку режиссеру, тот скомандовал «мотор», и под энергичную отбивку на сцену выкатились музыканты. Фронтмен-«монах» надел на себя балалайку и подошел к микрофону, толкнув подводку с характерным фольклорным выговором:

— Здравствуй, люд честной!

Мы ответили аплодисментами.

— Ох долгохонько в лесу я жил, даж с медведём дружбу завел. Поздоровайся с народом-то, мишка!

«Медведь» помахал нам лапой.

— А это вот — Никодим, — указал монах на клавишника. — Шарманщик наш, таланту невероятного, в городе музицировать учился. А в барабан стучать будет Ваня, — указал на ударника. — Долго на кадках да ведрах ремеслу учился, всех птиц лесных распугал.

Тот изобразил бодрую короткую дробь. Похлопали.

— Ну а я, стало быть, Феофан, — погладил фронтмен окладистую бороду. — Сидели мы как-то в избушке моей, на балалаечке играли, и придумали жанр новый, музыкальный — «драм» называется. Слово непривычное, небывалое, с иноземного как «барабан» переводится, что, стало быть, сущность передает. Музыка плясовая, но с умом! Быстрая, но мелодичная! Материалистическая, но богоугодная! А когда мы первый раз сыграть попробовали, так вся изба ходуном ходила! Покажу!

И лихо затренькал на балалайке. Постепенно подключились остальные, погрузив зал в прыжки и танцы, тон которым со сцены задавал Медведь. [Нейромонах Феофан — Изба ходит ходуном] [ https://www.youtube.com/watch?v=thZTZk09Cp4&ab_channel=%D0%9D%D0%B5%D0%B9%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%85%D0%A4%D0%B5%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BD%E2%80%94NeuromonakhFeofan]

— Вот как-то так наш драм и звучит, — когда музыка и последовавшие аплодисменты стихли, важно пояснил Феофан. — Придумали, значит, и призадумались — такую музыку лисам да зайцам играть, конечно, благостно, но смысла нет — нету в зверях греха, но и разума тож нету. Собрали в узелок сухарей да в город пошли, люд честной, люд Советский искать, и пришли сюда, к вам.

Народ поощрил аплодисментами.

— Чтобы Русь славить, да драм! — зычно огласил фронтмен и снова активировал балалаечку. — В полях широких, что покрыты зеленью… [Нейромонах Феофан — В душе драм, в сердце светлая Русь] [ https://www.youtube.com/watch?v=dqBZsB9j7CU&ab_channel=%D0%9D%D0%B5%D0%B9%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%85%D0%A4%D0%B5%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BD%E2%80%94NeuromonakhFeofan]

Хороший материал получится — зал колбасится как надо, а на монтаже я обязательно вклею трясущего патлами, неплохо прокачавшегося от «эклектики на фольклорную тему» Леннона.

Хронометраж у нас полтора часа, и за это время все от физической нагрузки вымокли как мыши. Даже думать не хочу, каково бедолаге-Медведю, мы, конечно, старались обеспечить как можно более комфортные условия, но кондиционер, как в костюм Робокопа, медведю не встроишь.

— И напоследок кое-чего скажу, — с оправданной легкой одышкой фронтмен погладил бороду. — Советская власть — она справедливее царской, а значит — богоугодна, и в основе нее — стремление человека к добру. А добро, товарищи, оно всегда побеждает.

Мне Леннону переводить не приходится — эту функцию подмяла под себя Амаана. Музыканты отыграли последнюю песню [Нейромонах Феофан — Велики силы добра][ https://www.youtube.com/watch?v=W3k8Q9Kecs8&ab_channel=%D0%9D%D0%B5%D0%B9%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%85%D0%A4%D0%B5%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%BD%E2%80%94NeuromonakhFeofan], и мы вместе с усталым, а потому не обращающим на нас внимания народом покинули студию.

Вдохнув ледяной воздух, Леннон совершенно по-русски «ухнул» и похвалил проект:

— Вот это да!

— Сережка и не так может! — продемонстрировала лояльность Оля, помахала ручкой подъехавшему «Москвичу», за рулем которого сидела ее мама, попрощалась с нами и уехала.

— Ты завтра с Амааной в тундру, так? — запросил я у Джона официальное подтверждение.

— Если ты не против, — улыбнулся ей Леннон.

— В санях для тебя найдется место, — улыбнулась она в ответ.

— Час на отдых, час вам на шоппинг, двадцать минут на то и сё, — посмотрев на часы, прикинул я. — Через два часа двадцать минут приглашаю тебя вон туда, — указал на нужный павильон. — Поиграть, а то вдруг тебя съедят волки, а я потом буду жалеть до конца жизни, — застенчиво шаркнул ножкой.

Гоготнув, Джон хлопнул меня по плечу:

— Я приду!

И Амаана повела его к «Чайке».

— Совет да любовь, — тихонько пожелал я им вслед.

— Не сглазь, — хохотнула Вилка. — Домой?

— Домой, — согласно кивнул я, и мы забрались в обезлюдевший РАФик.

Как-то грустно даже.

* * *

— У меня еще заготовки на тему секс-меньшинств для споров с Йоко Оной остались, но теперь не пригодятся, — пожаловался я Виталине по пути к студии.

— Это где замена уголовной ответственности за гомосексуализм на запрет его пропаганды? — догадалась она.

— Представь — выходит товарищ Щелоков такой важный в телевизор и говорит небывалое: «Пи*ор — тоже человек».

Виталина и КГБшники радостно заржали.

— Но для государственного строительства не так полезен, как человек нормальной ориентации, — продолжил я. — Потому что не способствует воспроизводству населения. Ай, пофигу, — отмахнулся, замяв тему.

— Пофигу, — одобрила Вилка. — Операция прошла как нельзя лучше — Уилсон всё понял, но сделать ничего не смог и не сможет — ему нельзя, это же мы «кровавый режим», а у них — свобода личности, и, если она хочет ехать в тундру, значит придется смириться.

Время уже вечернее, и лишившийся солнечного света город осветили фонари, окна, вывески и уличная иллюминация. По случаю пятницы количество радующегося наступающим выходным народа на улицах удвоилось, и Хрущевск производил самое приятное впечатление — лучшего вечера для Леннона, который будет прощаться с городом посредством посещения катка в компании Амааны — двадцать минут назад туда сходить договорились, нам докладывали — и придумать было нельзя. Сложные хитрые планы — это, конечно, здорово, но без совершенно не бьющейся с материалистическим мировоззрением удачи многие их них были бы обречены на провал. Хорошо, что мне как будто само мироздание ворожит. А может и не «будто» — пиндосов-то никто не любит!

Стратегическому врагу-то нынче ох как несладко — в еженедельном режиме приходится разгонять вспыхивающие тут и там беспорядки и демонстрации, в ряде городов процветает старый добрый «лутинг» — это когда негры тащат все, что лежит плохо и не очень — и программа «Время» каждый вечер смакует очередной виток «загнивания», радуя Советских граждан. Причина бурлений американского общества — нифига не Вьетнам, а комплекс вполне экономических проблем: десятки тысяч рабочих из ассоциированных с сельским хозяйством и рыболовством людей потеряли работу, цены на жратву выросли с начала года уже на пятнадцать процентов, и все это — на фоне привычных для капитализма прелестей в виде разгула преступности всех мастей, возросших расходов на поддержание общественного порядка — а печатный станок-то пока не включен на полную, и доллар в полном смысле «золотой» — и общей тревожности бытия, когда сосед теряет работу, а ты в любой момент можешь стать следующим. Ну а заранее прикупившие пищевых фьючерсов КГБшные «нелегалы» стремительно богатеют, а у нас самих закрома полны, и, если надо, завезем еще — деньги на это дело есть — а там и сельское хозяйство на ноги встанет, будем жировать да над буржуями потешаться, учитывая, что «шатание» еще только выходит на рабочие мощности, не ограничиваясь